Гендиректор “Россети Сибирь” Павел Акилин — большое интервью о тарифах, декабрьском энергоколлапсе и переговорах с правительством Хакасии

Полгода, оставшиеся до следующего отопительного сезона — период возможностей для энергетиков, муниципальных, районных и региональных властей, чтобы подготовить временное решение и пройти грядущий отопительный сезон без серьезных аварий в электрохозяйстве, подобных тем, что случились минувшей зимой в Усть-Абаканском районе Хакасии. Что необходимо сделать и почему эти мероприятия не были проведены ранее? Для чего в тарифе нужен баланс между интересами производителя и потребителя? С какой целью теперь следят за превышением абонентами мощности, прописанной в договоре техприсоединения?

Генеральный директор ПАО “Россети Сибирь” Павел Акилин в большом интервью ГТРК “Хакасия”. ВерхотуровРФ для удобства читателей предлагает расшифровку беседы, которая проливает свет на многие вопросы, в том числе самые острые, которые возникают перед энергетиками у общественности.

— После декабрьской аварии под Абаканом остро встал вопрос о надежности энергосистемы у нас в республике. Какой вы видите программу модернизации? Что вы делаете, чтобы это больше не повторялось?

— Мы давно об этом задумывались, давно предлагали и говорили, что необходимо заниматься повышением надежности энергоснабжения. Потому что мы видим сильное старение оборудования, мы видим ту недостаточную работу, которую мы проводим. Но мы ее проводим недостаточно не потому, что мы не хотим этого делать, а потому что нам просто не хватает средств для реализации тех или иных мероприятий. Допустим, в 2021 году мы разработали программу повышения надежности. Мы ее представили и согласовали со штабом по энергобезопасности региона. В 2021 году она составляла 4,8 млрд рублей. Что изменилось с 21-го года? Ну, как минимум, 22 и 23 годы, когда у нас рост экономики, и, соответственно, рост потребления в республике. Очень много потребителей стали самостоятельно переходить на электроотопление. И вот тот декабрь 2023 года, который вы упомянули, связан именно с этим. Связан в том, что потребители одновременно включили свои приборы энергопотребления и превысили ту мощность, которая у них в договорах о техприсоединении зафиксирована. Сеть была не рассчитана на такую нагрузку, нас никто не предупредил, что она увеличится, потребители самостоятельно начали это делать. И это привело к тому, к чему привело. 

— И что нужно делать? Что предлагаете?

— На этот год в наших планах есть модернизация этого участка, есть первоочередные мероприятия — необходимо реконструировать три подстанции 110 киловольт. Их реконструкция — это история не быстрая. В рамках 7-8 месяцев не сделаешь, для этого требуется 2-3 года. Но для того, чтобы жители Хакасии спокойно вошли в отопительный сезон 2024-2025 годов мы делаем сейчас первоочередные мероприятия — они в рублях стоят 200 млн рублей в этом году. И под это дело планируем мероприятия. Как яркий пример — есть мобильные подстанции у нас в компании, это подстанция, которая находится у нас на трале, ее можно переместить в любую точку. И в случае какой-то критической ситуации ее разместить. И вот эта критическая ситуация есть, рядом с подстанцией “Юго-Западная” мы ее разместим, чтобы немного снизить нагрузку на центр питания и чтобы жители чувствовали себя спокойнее. И дополнительно ко всему прочему это реконструкция сети 10.0.4. трансформаторные подстанции, новые линии электропередач, чтобы мощность доставить до потребителей.

Но и второй момент: если у вас в договорах, извините, 15 кВт, сейчас будем жестко следить, чтобы у вас так и было 15 кВт, дабы ваше превышение мощности, которая у вас есть по договору, не сказывалась на ваших соседях. Соответственно, мы будем ограничивать, если потребитель будет потреблять больше, чем прописано в договоре с нами. 

— Вы гипотетически рассматриваете подобные (Калининскому — прим. ВерхотуровРФ) узлы где-то еще, чтобы уже там начинать работу? Потому что кто знает, какой будет зима следующая? И, может быть, “рванет” уже где-то в Алтайской районе, не дай Бог! Там же у нас растет частный сектор, люди активно покупают участки, строят свои дома.

— Для нас это стихийная застройка. Потому что с нами никто не проговаривает перспективное развитие той или иной территории. Никто не обеспокоен тем, чтобы сначала довести электроэнергию в необходимом количестве. А после этого уже собственно обеспечить застройку этой территории. То есть сегодня зачастую происходит так: купил (застройщик — прим. ВерхотуровРФ) несколько гектаров земли, подал нам заявку на 15 кВт. Почему 15 кВт? Потому что это дешевле, чем 1 или 2 мегаватта, которые там необходимы для всего количества домов. Дальше застройщик всем объявил: видите, опора стоит, провод натянут, электроэнергия есть, начал продавать участки с домами и начинает строить. Ну, допустим, он построил 10 домов на 10 участках. Давайте 15 киловатт поделим на 10 домов — это 1,5 киловатта на каждого. Это то, что видим мы. И только после того, как люди начинают жаловаться на перебои энергоснабжения и обращаться к нам — дайте нам большую мощность — только после этого мы начинаем узнавать. Мы не в состоянии заранее спроектировать и спланировать развитие сети.

— Как вы не знаете? Ведь люди платят за свет. И вы наверняка знаете, что на этих 15 киловаттах еще кто-то есть. 

— Даже если они все пришли и начали заключать с нами договор технологического присоединения, мы, конечно, обязаны его исполнить. Но одномоментно мы не готовы расшить все вопросы, которые у нас есть. Про тот же самый узел, про реконструкцию 3 подстанций — это 3 миллиарда рублей и на это понадобится 2-3 года. Хорошо, в центре питания мощность есть, но чтобы довести мощность до конкретного потребителя зачастую требуется 1-2 года планомерной работы. И опять же — 15 кВт. 15 киловатт не подразумевает электрокотла. Это подразумевает бытовую нагрузку: холодильник, чайник, стиральная машина и т.д. Электрокотел зачастую просит больше, потому что те, кто строит новые дома, они не строят дом на 3 окошка в 20 квадратных метров, которые требуют соответствующего количества тепла. Они явно строят намного больше и, соответственно, намного больше требуют электроэнергии. И если это так, то мы должны это знать, а мы этого не знаем. И еще раз — мы никого не ограничивали в мощности, именно поэтому этот вопрос случился в декабре прошлого года. То есть одновременно включилось около 6,5 тысяч потребителей, у которых мы зафиксировали перебор мощности, который у них есть по договору. Шесть с половиной тысяч в этом узле — это, мне кажется, очень много. 

— Вы сказали, что будете более внимательно следить за этим вопросом…

— Конечно.

— А почему вы раньше за этим не следили? 

— У нас есть договор, мы считаем, что каждый потребитель — он квалифицированный, он добросовестный. Раз начали хулиганить, значит мы будем включать новые способы контроля. 

— В целом, какую долю ответственности вы на себя берете в этой ситуации? Сейчас уже по прошествии времени, наверное, уже можно озвучить. И какие выводы из этой истории делаете?

— Мы в обязательном порядке любую аварию разбираем, анализируем, ищем причины. Если кто-то из наших сотрудников виноват и действовал не по инструкции, нарушил должностные обязанности, то он несет заслуженное наказание. Наказание никто не понес. Да, есть вопрос к тому, что мы не смогли правильно спрогнозировать, о причинах я сказал выше. Сейчас мы как раз пытаемся выстроить с правительством и с главами сельских администраций в том числе, с главами районов — давайте мы будем более планово к этому подходить, более серьезно на это смотреть, для того чтобы мы могли успевать и соответствовать. Вы же мне до этого вопрос задали: “А вы чего-то еще ожидаете?”. Если все корректно будут себя вести — ничего не ожидаем. А если все будут пытаться сами себя как-то обмануть и по-тихому что-то сделать — неизбежно это будет происходить. Конечно же, мы сейчас пытаемся на стадии прогнозирования, формирования планов эту историю докрутить и дорешать. Но говорить о том, что мы тут недоработали и мы тут не смогли — у меня не получится. Та же самая подстанция Юго-Западная — да, она давно перегружена. Но она в течение двух лет идет с приростом в 20-25%. Еще раз — крайне тяжело спрогнозировать. Да, она уходит в перегруз. Да, вопрос о необходимости ее реконструкции мы поднимали еще в 2019 и 2020 годах. Да, она у нас есть в перспективных планах развития региона. Но из года в год на нее нет денег и из года в год реконструкция откладывается. И то, что мы сделаем в этом году — это временное решение. Для того, чтобы это стало постоянным решением, мы должны увидеть за какие средства мы это сделаем. Собственно, сегодня мы с Валентином Олеговичем (Коноваловым — прим. ВерхотуровРФ) и этот вопрос, в том числе, обсуждали. 

— Расскажите, пожалуйста, об этой встрече и удалось ли вам найти общий язык с республиканскими властями? Потому что напряженные отношения у нас давно в повестке, с тех пор как работает эта команда. И, конечно, интересно, как это все развивается. Учитывая, что сейчас остро стоит вопрос все-таки не конфликтовать, а сотрудничать и добиваться повышения энергобезопасности региона.

—  Как вы хорошо сказали: “Остро стоит вопрос сотрудничать”. Так вот, остроту этого вопроса я пытался обозначить на протяжении нескольких лет, практически с первого дня, как возглавил эту компанию. Да, в последние несколько лет мы в надежность вкладывали крайне мало. И я не буду говорить, что было все по-другому и мы чего-то героическими усилиями делали — нет, не делали. Но об этом я ставил в курс и главу, и регулятор (Госкомтарифэнерго Хакасии — прим. ВерхотуровРФ) об этом знал. И вот он говорил: я вам чего-то там даю, а вы это всё не используете, или используете не туда. Предыдущий руководитель регулятора (Манук Данданян — прим. ВерхотуровРФ) любил яркие примеры, вот я тоже приведу яркий пример. По статье “средства индивидуальной защиты”, в частности, спецодежда — он поставил нам 0 рублей. То есть мы не должны выдавать спецодежду нашим сотрудникам, которая прописана всеми СНИПами, нормами, федеральным законодательством, профсоюз у нас смотрит за этим очень внимательно, за что ему спасибо отдельное. Они помогают нам выявлять болевые точки, которые есть и решать эти вопросы. Но в этом случае: потратили мы деньги на спецодежду — это нецелевое использование, потому что не потратили на ремонт, понимаете?

— Но это же копейки, в масштабах всего бюджета компании.

— Я же за пример. С нас сняли 15 миллионов рублей якобы перерасходованных на командировочные истории мной лично. Да, я много езжу по командировкам, в том числе в Абакан. И еще 10 регионов по Сибири. И еще Москва — потому что там решается много вопросов, мне необходимо решать вопросы компании там. Но 15 миллионов рублей — это из нашего большого отчета о компании в целом, в том числе когда из одного района в другой наши сотрудники уезжают на выполнение ремонтно-строительных работ и задерживаются там на несколько дней. Это их командировочные с нас сняли, в том числе. 

— Регулятор настаивает на том, что в тариф заложены затраты, которые необходимы для нормативного поддержания сетей. То есть деньги вам даются. Тогда почему вы говорите о том, что вам их не хватает?

— Из чего состоит тариф? Там есть ряд статей, в том числе там есть модернизация, ремонт и льготные технологические присоединения. Если взять каждую статью отдельно, то за исключением нескольких лет этого достаточно. Но мы же живем не по каждой статье, мы живем в целом. Так вот когда считаем сумму этих статей, то в результате в “итого” у нас попадает меньше, чем сумма этих статей, и нам не хватает этих денежных средств. Соответственно мы не можем дополнительно откуда-то в рамках тарифа взять и дополнительно наполнить. Это как с заработной платой с кассиром. Есть ведомость, есть 100 человек, у каждого своя сумма, есть “итого”. Но когда “итого” меньше, чем сумма всего вверху, кассир кому должен выдать заработную плату? Вот так же и мы каждый год стоим перед дилеммой: а куда нам потратить? Если взять и сегодня посчитать на 2024 год то тарифное регулирование, которое состоялось, из полученной нашей выручки вычесть обязательные платежи (а это: Федеральная сетевая компания, покупка электроэнергии для технологического процесса для передачи у сбытовой компании, другие сетевые организации, налоги, которые мы обязаны заплатить государству, проценты по кредитам), то после всех этих минусов у нас денег не остается. Ни на выплату зп, ни на ремонты, ни на модернизацию, их нет! То, что нам посчитал регулятор и установил на этот год — достаточно только для обязательных платежей. Мы не прекращаем, не останавливаем деятельность, и я никого не пугаю. Мы продолжаем занимать. Надеюсь, что в конечном итоге мы зайдем в регуляторное соглашение и в течение определенного периода времени мы всю эту ситуацию приведем к нормальному состоянию. Мы продолжаем функционировать, несмотря ни на что, даже вопреки. И продолжим функционировать. Но “итого” у нас не получается! Самый яркий пример: наша выручка в 2024 году на наши мероприятия, на заработную плату, на ремонты, на реконструкции — она равна выручке 2014 года. Прошло 10 лет! За 10 лет у нас даже инфляция на сколько выросла… Поэтому — да, нам денег не хватает. И я не раз регулятору об этом говорил и к главе приезжал, но глава до этого слушал иное. И я тоже за невысокий тариф, я тоже за тариф, который будет комфортен потребителю. Но тарифное регулирование подразумевает баланс между интересами производителей и потребителей. В данном случае интерес производителей был забыт, то есть баланса не было. Соответственно это могло привести к тому, к чему в итоге и привело — к декабрю 2023 года. И это не одно какое-то яркое событие, на примере которого надо подумать о чем-то. К сожалению, состояние электросетевого комплекса такое, что это может начинать возникать. Поэтому здесь и сейчас категорически необходимо договариваться и решать этот вопрос. 

Видеоинтервью: